Главная //
Памятники
Братская могила жертв фашистов деревни Борки
Адрес:
Республика Беларусь, Брестская область, Малоритский район, д.Борки
Республика Беларусь, Брестская область, Малоритский район, д.Борки
Описание памятника:
На братской могиле жертв фашистов деревни Борки в 1965 году был установлен обелиск. А в центре деревни в 1977 году установлена архитектурно-скульптурная композиция, автором которой является скульптор Эдуард Борисович Астафьев. В глубине бетонного прямоугольного блока – барельефы с изображением группы жителей деревни. В 50 метрах от блока находится стела высотой 5 метров с памятным текстом.
На братской могиле жертв фашистов деревни Борки в 1965 году был установлен обелиск. А в центре деревни в 1977 году установлена архитектурно-скульптурная композиция, автором которой является скульптор Эдуард Борисович Астафьев. В глубине бетонного прямоугольного блока – барельефы с изображением группы жителей деревни. В 50 метрах от блока находится стела высотой 5 метров с памятным текстом.
Год возведения:
1965
1965
Исторические сведения:
Подъезжая к деревне Старые Борки, кажется, что здесь и сегодня каждый клочок земли, каждый камень, каждое дерево, каждая травинка наполнены болью, печалью и скорбью по тем мирным жителям, что в сентябре 1942 года были расстреляны фашистами. Кажется, и сегодня здесь слышатся крики детей, женщин, стариков... Кажется, и сегодня здесь земля по-прежнему мокрая от слез людских и крови. …Жила себе трудолюбивая деревня между болот, вспахивали песчаную землю, копали картошку, косили осот на болоте, ставили колоды для поимки пчелиных роев. И не думали её жители, что существует какой-то «план», согласно которому их деревню надо уничтожить…23 сентября 1942 года страшная кровавая трагедия разыгралась в деревне Борки Малоритского района. За один день было расстреляно более 700 мирных жителей, среди которых было много детей. 22 сентября 1942 года 3 батальон 15 полицейского полка немецкой армии, а именно 10 рота, один унтер-офицер, 7 солдат штабного конвоя и три шофера, получила задание уничтожить расположенную к северо-востоку от Мокран деревню Борки. А за три дня до этой трагедии староста и десятник ходили по деревне и записывали, сколько человек проживает в каждом доме, сколько семей проживает в деревне. Подготовка к операции началась в ночь с 22 на 23 сентября. Еще вечером накануне жители деревни слышали немецкую речь в округе, но особо не обратили внимания – ведь шла война. Рано утром на рассвете около 4 часов утра 23 сентября на 459-ый день войны немцы окружили деревню Борки, включая все хутора в округе этой деревни. Заходили во все дома и приказывали идти всем на собрание в центр деревни. Мужчинам приказали взять с собой лопаты. Жители думали, что идут на встречу со старостой, а так их заманивали на гибель. Всех односельчан собрали в центре деревни в огороде старосты. Крепких и сильных мужчин заставили копать две ямы, собрав по деревне перед этим все лопаты. Они и не догадывались, что их ждет. Им приказывали копать траншею, которая потом стала их могилой. Тех, кто копал ямы, расстреляли сразу. Степан Мищук, копавший яму, предложил броситься на немцев с лопатами, но кто-то из немцев знал русский язык, и каратели сразу начали стрелять в них. Некоторые пытались убежать, но Хомук Назар пробежал метров 300 и был убит пулеметной очередью. Хомук Иван пробежал 500 метров, но также был убит на болоте. Михаил Захарович Ярмолюк помнит те далекие события. Мише тогда было 11 лет. Он рассказывает, что его семья жила на хуторе недалеко от деревни. Рано утром его отец отправился искать овец, которые с вечера разбежались по лесу. Вскоре на пороге дома показались немцы и начали обыскивать дом. Послышались выстрелы, и мама подумала, что это убили отца. Собрали всех в одном месте, – вспоминает Михаил Захарович. – Сказали вначале, что на собрание, но люди понимали – никакого собрания не будет. Женщины начали плакать и голосить, когда повели первую партию людей на кладбище. Он не видел расстрела, но все слышал. Вдруг увидел своего дядю, который копал могилу и вернулся, чтобы забрать свою семью на расстрел. Он помнит, как плакала мама и обнимала меньших братьев, он помнит слова дяди: «Прости, сестра, не могу тебя спасти». Помнит, как страшно было им, малым, когда сидели в траве в огороде и боялись, чтобы никто не увидел; помнит, как долго не могли прийти в себя те, кто чудом спасся. Но его семье повезло: немецкий часовой оказался человеком доброй души, помог спастись их семье, в которой было семеро человек: пятеро детей и родители (жили на хуторе и удалось скрыться). Как вспоминает Павлина Куропатчик, которой на тот момент было 9 лет, ее мама хотела взять с собой хлеб, но немецкий солдат запретил, ответил, что население только запишут и все. Жителей деревни согнали и посадили в огороде. Кругом страх что творилось. Дети визжали, женщины плакали, все друг с другом прощались. Павлина Сергеевна вспоминает, что было очень страшно, и она тоже кричала и плакала, но ее мама успокаивала. «Не бойся, мы вместе будем». А в это время уже третью группу на смерть погнали. И тут староста подзывает их семью подойти и что-то говорит по-немецки. Никто его не понял и Павлина крепко вцепилась в руку отца. Каждый шаг давался с трудом, она и сегодня помнит, как ноги от страха стали ватными не хотели слушаться. Семья Павлины Куропатчик чудом спаслась из этого ада. Староста сказал, что они не из Борок, а из соседней деревни Мокраны. И этим он подарил им жизнь. Мария Лихван, вспоминает, что вечером накануне трагедии она с мужем слышала немецкую речь. Утром женщина встала до рассвета, чтобы растопить печь и приготовить еду. Посмотрела в окно и увидела, как наступают отовсюду немцы. Возле дома были большие заросли, и ее муж хотел убежать и спрятаться там, думая, что немцы собирают мужчин для отправки на работы в Германию. Но позднее вернулся назад и сказал, что будем все вместе. В дом вошли два немца, заглядывали в кладовку и спрашивали, кто еще есть в доме. Затем приказали всем собираться и идти на собрание. Вся семья собралась, оделись, взяли с собой хлеб. Выходили из дома, в это время как раз стало всходить солнце. Самому маленькому ее ребенку было только шесть недель. Зашли на огород, а там уже было очень много людей. Немец приказал, чтобы вышли все мужчины от 18 до 40 лет. Ее муж поцеловал детей, простился и ушел. Их погнали по дороге. А те немцы, которые их гнали, постоянно доставали бутылку из кармана и выпивали, наверное, чтобы быть смелее. Загнали одну партию, пришли опять брать. Мария Лихван не помнит три или четыре раза забирали туда новые партии мужчин от восемнадцати до сорока лет. В Борках кроме Марии Лихван, осталось в живых еще три женщины. Эти женщины припоминают события и дополняют их новыми подробностями. У Марии Кондратовны Хамук муж попал в немецкий плен из польского войска в сентябре 1939 года и находился в то время еще в плену. В семье Марии Хамук было 13 человек. Утром кто-то постучал в дверь. Ее свекровь как будто что-то почувствовала, сказала: «Вставайте, детки, это смерть наша…». Нас погнали в село на собрание, посадили в огороде. Потом приходили немцы, забирали по человек тридцать и гнали на кладбище на расстрел. Когда дошла очередь до её семьи, в огороде оставалось совсем мало людей. Нервы от страха были на пределе. Их погнали к кладбищу. В то время шел дождь очень сильный, что кругом мало что было видно. Поэтому подойдя к кладбищу и увидев груды одежды, люди подумали, что это их убитые односельчане. Когда они подошли ближе, то увидели, что народ весь раздетый был, в яму их гнали убивать. Внезапно немцы остановились и спросили, у кого есть паспорта. Но мало кто взял их с собой. Мария Кондратовна произнесла, что у нее муж в Германии. А немец спросил или есть письма от него? Она ответила, что есть. А писем то никаких и не было, так она тянула время. А потом немец посадил ее под сосной и велел ждать. И в то время такой сильный дождь пошел. А тех людей, что с ней гнали, и маленьких детей, поубивали на ее глазах. Евхима Парфеновна Баланцевич была солдаткой, ее муж находился в плену с польско-немецкой войны. На руках у женщины оставался шестилетний сын, а рядом с нею была старенькая мать. Ее мама посоветовала попроситься у немцев, чтобы ее оставили живой. Она рассказала им, про мужа в немецком плену. Немец спросил про паспорт, а она как раз взяла его с собой. Тогда ей приказали одеться и ждать. Она и стояла. А мимо нее на расстрел уводили соседей, родственников: сестру и мать, невестку с двумя мальчиками четырех и двух лет. Погнал их, велели раздеться. А она смотрела, как пошли туда, за кладбище. С того места, где она стояла не было видно тех рвов, куда сбрасывали убитых односельчан. Кстати, муж Евхимы Парфеновны Баланцевич, узнав о жуткой судьбе семьи и деревни, удрал из плена, стал сотрудничать с партизанами, а потом вступил в ряды Советской Армии и погиб героической смертью в борьбе с гитлеровцами. Агапе Сергиевич было в то время под сорок, и у нее было трое детей. Агапа Сергиевич рассказывала, что пришел утром муж в дом и сказал, что немцы лошадей забирают. И чтобы спасти своего коня, он взял того коня и поехал в село Купчее, на Украину. Это недалеко было за болотом. Она осталась с дочкой дома. Пришел десятник и сказал обязательно идти на собрание. Посмотрев в окно, она увидела, что все люди идут, все село. И она пошла. Пройдя немного – увидела, что загоняют на огород старосты. А там уже все на коленях стоят! А оттуда партиями гнали на кладбище. И Агапа Сергиевич попала на кладбище, увидев жуткую картину. Как каждая новая партия, пригнанная на кладбище берет свою родню и обнимаются, и уже пулеметы стоят, и трещат, трещат…Уже она и не думала, что жива останется. Но у нее дома остались два мальчика, и Агапа стала просить отпустить ее сходить за сыновьями. Ведь оставшись одни, они умрут с голоду. Пусть лучше всех вместе расстреляют. Немец дал ей патруль и отправил за мальчишками. Она пошла в село, а там замоталась, сумела убежать и осталась в живых. Эти мирные люди, оказавшиеся перед дулами автоматов, искали выхода. Своих родных, которые попали в немецкий плен из польского войска, они выдавали за людей, которые как будто находятся на работе в Германии. И иногда этот прием срабатывал. Разъяренные повальным убийством, каратели вдруг отпускали кого-нибудь. Очевидно, чтоб показать и убедиться, что и они могут решать, кому умереть, а кому остаться в живых. Людей, которые были выгодными фашистам или которых готовили к отправлению в Германию, оставили на страшном старостином огороде под присмотром карателей. Сидели, долго сидели, до самого захода солнца. А немцы в это время рыскали по деревне, выводили из дворов скот. Все конфискованное зерно, инвентарь и скот были переданы управляющему государственным имением Мокраны. Маленьких детей забирали по 20 человек, матерей заставляли их распеленовывать и раздевать, а потом загоняли в выкопанную яму глубиной более метра и кидали гранаты. «Паночкі, нэ забывайтэ, нэ чепайтэ діток, — голосили, плакали обезумевшие от горя женщины. – Дзеля Господа Бога, прошу, оставтэ в жывых діток, воны ж ні в чом не віноватые…» Плач женщины оборвала автоматная очередь… Татьяна Повчелюк так и не выпустила из рук маленького двухлетнего Ванечку, прикрыв его своим телом, словно спасая мальчика от смерти. Рядом с мамой упали изрешеченные пулями тела семнадцатилетней Марии, четырнадцатилетнего Василия, двенадцатилетней Настасьи и восьмилетней Феклы. В одной семье накануне ночью родились близнецы, а утром они были убиты вместе со всеми… На место только что расстрелянных крестьян заступала новая партия. Перед казнью людей, невзирая на пол и возраст, фашисты раздевали донага. Остаться в живых удалось лишь тем, кто был полезен немцам или чьи родственники уже работали в Германии, а еще тем, кто по воле счастливого случая не был в деревне в тот злосчастный день. Расстрел начался в 9.00 и закончился в 18.00. Было уничтожено 705 человек, из них 372 женщины и 130 детей. Деревня разграблена и сожжена. В своем отчете командир 10-й роты 15-го полицейского полка Мюллер писал, что все жители деревни были захвачены и доставлены к месту сбора без особых усилий и происшествий. Хорошо помогало то, что цель собрания населению была неизвестна. Мюллер сообщал: «При проведении операции в Борках израсходовано: винтовочных патронов – 786 штук, патронов для автоматов – 2496 штук». Страшные цифры, которые больно представлять. Но это наша история, и ее необходимо помнить. О тех жестоких событиях сейчас напоминает только могила жертв фашизма. Только попав туда, прочитав надписи на памятниках, прочувствовав масштаб трагедии и увидев протяженность братских могил, ты осознаешь весь ужас тех событий, что пережила деревня и ее жители. Такие места заслуживают посещения – и нельзя, чтобы о них забывали. В дневнике фашистов, найденном после войны, было написано: «...уничтожили эти деревни потому, что они были заражены бандитами», т.е. партизанами. В деревне Борки Малоритского района в сентябре 1942-го из 814 жителей было уничтожено 705». Мария Лихван, несмотря на смертельный страх и личное горе, все же заметила тогда и запомнила на всю жизнь одно человеческое проявление среди озверевших убийц. Один немец очень сильно плакал, то выходил на улицу, то, как только начинали стрелять опять возвращался.Про того расплакавшегося немца вспоминает также Евхима Баланцевич. «…Один немец зашел до хаты и заламывал на себе руки. Так поглядит на тот народ, покачает головой, отвернется и платочком утрётся. И все это видели. И он не выстоял, вышел в сени и упал, сам упал. И тогда, как увидели его такую слабость, сразу увезли на легковой машине в Брест». Нельзя было, чтобы другие солдаты увидели это проявление жалости в лице немецкого солдата. А всем было объявлено и отмечено в отчете, что он заболел и срочно был госпитализирован. Соврал в отчете обер-лейтенант Мюллер, – оказывается, не по подозрению на желтуху был отправлен в Брест один его подчиненный. Впрочем, и солгал Мюллер без особого риска. Наивысший его начальник, Гиммлер, настаивал на том, чтобы проявления человечности называть – слабостями, значит – недомоганиями. Гиммлер хвастался сам и хвалил своих подручных за то, что они излечились от совести, как от человеческой слабости. Всё в этом документе рассказывается о нечеловеческой жестокости и неслыханном изуверстве немецко-фашистских захватчиков. И ночной «инструктаж» палачей, и наступление роты против мирной деревни Борки по всем правилам военного дела («охватил деревню клещами»), и заранее подготовленные команды могильщиков, и картина грабежа после расстрела населения – каким жутким, по-немецки педантичным расчетом веет от равнодушных строк, написанных рукой профессионального палача! Уничтожение целой деревни со всем населением — женщинами, стариками, детьми – это для него обычная работа, «действия в деревне Борки», которые измеряются не рекой крови невинных людей, не глубиной горя, причиненного мирным жителям, а расходом винтовочных и автоматных патронов. Сегодня мы произносим – Борки... Негромкое имя скромной деревушки. Но и оно вписано на страницы истории кровью ее жителей, павших от руки гитлеровских палачей. Полицейский отчет об их гибели звучит неопровержимым обвинительным актом против фашизма. Читая отчёты, где расстрелянные дети идут рядом с количеством угнанных овец и свиней, просто невозможно представить такое бесчеловечное отношение человека к человеку. Однако нужно это осознавать и помнить… Даже сегодня, через многие годы после окончания войны, Нюрнбергского процесса и огласки, казалось бы, всей возможной информации о военных преступлениях оккупантов. Во имя тех, кто навсегда остался в сожжённых деревнях – и во благо тех, кому только предстоит родиться и жить на нашей земле. Возможно, нам бы были не известны исполнители этого преступления. Но в январе 1943 года на Воронежском фронте войсками Красной Армии были захвачены документы 3-го батальона 15-го полицейского полка, в том числе «Журнал боевых действий» этого батальона. Что и позволило узнать имена этих преступников. Впоследствии документы были представлены на Нюрнбергском процессе как свидетельство бесчеловечных действий гитлеровцев на оккупированных территориях. ИЗ ОПЕРАТИВНОГО ПРИКАЗА КОМАНДИРА 3-ГО БАТАЛЬОНА 15-ГО ПОЛИЦЕЙСКОГО ПОЛКА ОБ УНИЧТОЖЕНИИ ДЕРЕВЕНЬ БОРКИ, ЗАБОЛОТЬЕ И БОРИСОВКА сентября 1942 г. Секретно 23 сентября 1942 г. батальон уничтожает расположенные в районе к северо-востоку от Мокран отравленные бандитской заразой деревни: Борки, Заболотье... Для этого выделяются: 9-я рота без взвода Фрона с подчиненным ей жандармским мотовзводом 16-го полка – в Борисовку. 10-я рота и 1/7 штабного конвоя, а также три шофера – в Борки. 11-я рота со взводом Фрона н 14 солдатами бронеавтомобильного подразделения 10-го полка – в Заболотье... 6. Начало операции: 23 сентября 1942 г. 05 час 30 мин. К 04 ч 35 мин. деревни должны быть окружены (внешнее оцепление). 7. Конфискацию поголовья скота, сельскохозяйственного инвентаря, запасов хлеба и прочего сельскохозяйственного имущества проводить соответственно моим устным указаниям. 8. Для вывоза, упоминаемого в параграфе 7 имущества рота должна организовать обоз из крестьянских подвод н подвести его на близкое расстояние к месту действия (согласно устному распоряжению). 9. Переводчики и проводники: роты самостоятельно обеспечивают себя переводчиками и проводниками (согласно устному распоряжению)... 16. Одежда – служебная форма: шинель, стальной шлем, снаряжение для атаки. 17. Вооружение: ручной пулемет, винтовки н первый комплект боеприпасов. 18. Продовольствие: самоснабжение... Подлинник подписал Голлинг. Заверил взводный вахмистр охранной полиции Хейман ОТЧЕТ КОМАНДИРА БАТАЛЬОНА ГОЛЛИНГА ОБ УНИЧТОЖЕНИИ ДЕРЕВЕНЬ Борисовка, Борки и Заболотье Батальону с подчиненными ему подразделениями и приданным 16-м жандармским мотовзводом было поручено 23 сентября 1942 г. уничтожить расположенные к северо-востоку от Мокран деревни Борисовка, Борки и Заболотье. Выделенные для данной операции силы достигли 22 сентября 1942 г. в 18 час исходных пунктов у западного выхода из Мокран и в Дивине. Операция началась 23 сентября 1942 г. рано утром окружением деревень и закончилась 27 сентября 1942 г. Операция проходила без осложнений и происшествий... Согласно приказу, деревни были сожжены. После выделения безусловно благонадежных семейств было расстреляно: в Борисовке – 169 чел., в Борках – 705 чел., в Заболотье – 289 чел. Скот, инвентарь, зерно, а также повозки и машины были конфискованы по соглашению с соответствующими районными уполномоченными по сельскому хозяйству. В Дивин и Мокраны угнано 1470 голов рогатого скота, 1108 свиней, 148 лошадей, 1225 овец... Командир батальона майор охранной полиции Голлинг ОТЧЁТ ИСПОЛНЯЮЩЕГО ОБЯЗАННОСТИ КОМАНДИРА 10-й РОТЫ ОБ УНИЧТОЖЕНИИ Д. БОРКІ С 22 ПО 26 СЕНТЯБРЯ 1942 г. 28 сентября 1942 г. 21 сентября 1942 г. рота получила задание уничтожить дер. Борки, расположенную в 7 км. к востоку от Мокран. В ночные часы того же дня взводы роты были поставлены в известность о предстоящей операции. Число автомашин было достаточным, чтобы 22 сентября погрузить и отправить к месту сбора в Мокраны все взводы и приданный взвод 9-й роты. Переезд произошел без происшествий. Выбывших из строя не было. Необходимые для предстоящей операции подводы были подготовлены заблаговременно и в назначенное время прибыли в Борки. При мобилизации подвод было выявлено несколько строптивых крестьян, которых рота потребовала наказать. Операция проходила планомерно, исключая сдвиги некоторых ее этапов во времени. Основная причина их была следующая. На карте населенный пункт Борки показан как компактно расположенное село. В действительности оказалось, что этот поселок простирается на 6-7 км в длину и ширину. Когда с рассветом это было мною установлено, я расширил оцепление с восточной стороны и организовал охват села в форме клещей при одновременном увеличении дистанции между постами. В результате мне удалось захватить и доставить к месту сбора всех жителей села без исключения. Благоприятным оказалось, что цель, для которой сгонялось население, до последнего момента была ему неизвестна. На месте сбора царило спокойствие, количество постов было сведено к минимуму, н высвободившиеся силы могли быть использованы в дальнейшем ходе операции. Команда могильщиков получила лопаты на месте расстрела, благодаря чему население оставалось в неведении о предстоящем. Незаметно установленные легкие пулеметы подавили, с самого начала поднявшуюся было, панику, когда прозвучали первые выстрелы с места расстрела, расположенного в 700 м. от села. Двое мужчин пытались бежать, но через несколько шагов упали, сраженные пулеметным огнем. Расстрел начался в 9 час 00 мин. н закончился в 18 час 00 мин. Он проходил без всяких осложнений, подготовленные мероприятия оказались весьма целесообразными. Конфискация зерна н инвентаря происходила, если не считать сдвига во времени, планомерно. Число подвод оказалось достаточным, так как количество зерна было невелико н пункты ссыпки, куда складывалось необмолоченное зерно, расположены не очень далеко. Домашняя утварь н сельскохозяйственный инвентарь были увезены с подводами с хлебом. Привожу численный итог расстрелов. Расстреляны 705 чел., из них мужчин – 203, женщин – 372, детей – 130. Количество собранного скота может быть определено лишь примерно, так как на месте пригона учета не производилось: лошадей – 45, рогатого скота – 250, телят – 65, свиней и поросят – 450, овец – 300. Из инвентаря собрано: 70 телег, 200 плугов н борон, 5 веялок, 25 соломорезок и прочий мелкий инвентарь. Все конфискованное зерно, инвентарь н скот были переданы управляющему государственного имения Мокраны. При проведении операции в Борках израсходовано: винтовочных патронов – ю 786 шт., патронов для автоматов – 2496 шт. Потерь в роте не было. Один вахмистр с подозрением на желтуху отправлен в госпиталь в Брест. Мюллер, обер-лейтенант и исполняющий обязанности командира роты.
Подъезжая к деревне Старые Борки, кажется, что здесь и сегодня каждый клочок земли, каждый камень, каждое дерево, каждая травинка наполнены болью, печалью и скорбью по тем мирным жителям, что в сентябре 1942 года были расстреляны фашистами. Кажется, и сегодня здесь слышатся крики детей, женщин, стариков... Кажется, и сегодня здесь земля по-прежнему мокрая от слез людских и крови. …Жила себе трудолюбивая деревня между болот, вспахивали песчаную землю, копали картошку, косили осот на болоте, ставили колоды для поимки пчелиных роев. И не думали её жители, что существует какой-то «план», согласно которому их деревню надо уничтожить…23 сентября 1942 года страшная кровавая трагедия разыгралась в деревне Борки Малоритского района. За один день было расстреляно более 700 мирных жителей, среди которых было много детей. 22 сентября 1942 года 3 батальон 15 полицейского полка немецкой армии, а именно 10 рота, один унтер-офицер, 7 солдат штабного конвоя и три шофера, получила задание уничтожить расположенную к северо-востоку от Мокран деревню Борки. А за три дня до этой трагедии староста и десятник ходили по деревне и записывали, сколько человек проживает в каждом доме, сколько семей проживает в деревне. Подготовка к операции началась в ночь с 22 на 23 сентября. Еще вечером накануне жители деревни слышали немецкую речь в округе, но особо не обратили внимания – ведь шла война. Рано утром на рассвете около 4 часов утра 23 сентября на 459-ый день войны немцы окружили деревню Борки, включая все хутора в округе этой деревни. Заходили во все дома и приказывали идти всем на собрание в центр деревни. Мужчинам приказали взять с собой лопаты. Жители думали, что идут на встречу со старостой, а так их заманивали на гибель. Всех односельчан собрали в центре деревни в огороде старосты. Крепких и сильных мужчин заставили копать две ямы, собрав по деревне перед этим все лопаты. Они и не догадывались, что их ждет. Им приказывали копать траншею, которая потом стала их могилой. Тех, кто копал ямы, расстреляли сразу. Степан Мищук, копавший яму, предложил броситься на немцев с лопатами, но кто-то из немцев знал русский язык, и каратели сразу начали стрелять в них. Некоторые пытались убежать, но Хомук Назар пробежал метров 300 и был убит пулеметной очередью. Хомук Иван пробежал 500 метров, но также был убит на болоте. Михаил Захарович Ярмолюк помнит те далекие события. Мише тогда было 11 лет. Он рассказывает, что его семья жила на хуторе недалеко от деревни. Рано утром его отец отправился искать овец, которые с вечера разбежались по лесу. Вскоре на пороге дома показались немцы и начали обыскивать дом. Послышались выстрелы, и мама подумала, что это убили отца. Собрали всех в одном месте, – вспоминает Михаил Захарович. – Сказали вначале, что на собрание, но люди понимали – никакого собрания не будет. Женщины начали плакать и голосить, когда повели первую партию людей на кладбище. Он не видел расстрела, но все слышал. Вдруг увидел своего дядю, который копал могилу и вернулся, чтобы забрать свою семью на расстрел. Он помнит, как плакала мама и обнимала меньших братьев, он помнит слова дяди: «Прости, сестра, не могу тебя спасти». Помнит, как страшно было им, малым, когда сидели в траве в огороде и боялись, чтобы никто не увидел; помнит, как долго не могли прийти в себя те, кто чудом спасся. Но его семье повезло: немецкий часовой оказался человеком доброй души, помог спастись их семье, в которой было семеро человек: пятеро детей и родители (жили на хуторе и удалось скрыться). Как вспоминает Павлина Куропатчик, которой на тот момент было 9 лет, ее мама хотела взять с собой хлеб, но немецкий солдат запретил, ответил, что население только запишут и все. Жителей деревни согнали и посадили в огороде. Кругом страх что творилось. Дети визжали, женщины плакали, все друг с другом прощались. Павлина Сергеевна вспоминает, что было очень страшно, и она тоже кричала и плакала, но ее мама успокаивала. «Не бойся, мы вместе будем». А в это время уже третью группу на смерть погнали. И тут староста подзывает их семью подойти и что-то говорит по-немецки. Никто его не понял и Павлина крепко вцепилась в руку отца. Каждый шаг давался с трудом, она и сегодня помнит, как ноги от страха стали ватными не хотели слушаться. Семья Павлины Куропатчик чудом спаслась из этого ада. Староста сказал, что они не из Борок, а из соседней деревни Мокраны. И этим он подарил им жизнь. Мария Лихван, вспоминает, что вечером накануне трагедии она с мужем слышала немецкую речь. Утром женщина встала до рассвета, чтобы растопить печь и приготовить еду. Посмотрела в окно и увидела, как наступают отовсюду немцы. Возле дома были большие заросли, и ее муж хотел убежать и спрятаться там, думая, что немцы собирают мужчин для отправки на работы в Германию. Но позднее вернулся назад и сказал, что будем все вместе. В дом вошли два немца, заглядывали в кладовку и спрашивали, кто еще есть в доме. Затем приказали всем собираться и идти на собрание. Вся семья собралась, оделись, взяли с собой хлеб. Выходили из дома, в это время как раз стало всходить солнце. Самому маленькому ее ребенку было только шесть недель. Зашли на огород, а там уже было очень много людей. Немец приказал, чтобы вышли все мужчины от 18 до 40 лет. Ее муж поцеловал детей, простился и ушел. Их погнали по дороге. А те немцы, которые их гнали, постоянно доставали бутылку из кармана и выпивали, наверное, чтобы быть смелее. Загнали одну партию, пришли опять брать. Мария Лихван не помнит три или четыре раза забирали туда новые партии мужчин от восемнадцати до сорока лет. В Борках кроме Марии Лихван, осталось в живых еще три женщины. Эти женщины припоминают события и дополняют их новыми подробностями. У Марии Кондратовны Хамук муж попал в немецкий плен из польского войска в сентябре 1939 года и находился в то время еще в плену. В семье Марии Хамук было 13 человек. Утром кто-то постучал в дверь. Ее свекровь как будто что-то почувствовала, сказала: «Вставайте, детки, это смерть наша…». Нас погнали в село на собрание, посадили в огороде. Потом приходили немцы, забирали по человек тридцать и гнали на кладбище на расстрел. Когда дошла очередь до её семьи, в огороде оставалось совсем мало людей. Нервы от страха были на пределе. Их погнали к кладбищу. В то время шел дождь очень сильный, что кругом мало что было видно. Поэтому подойдя к кладбищу и увидев груды одежды, люди подумали, что это их убитые односельчане. Когда они подошли ближе, то увидели, что народ весь раздетый был, в яму их гнали убивать. Внезапно немцы остановились и спросили, у кого есть паспорта. Но мало кто взял их с собой. Мария Кондратовна произнесла, что у нее муж в Германии. А немец спросил или есть письма от него? Она ответила, что есть. А писем то никаких и не было, так она тянула время. А потом немец посадил ее под сосной и велел ждать. И в то время такой сильный дождь пошел. А тех людей, что с ней гнали, и маленьких детей, поубивали на ее глазах. Евхима Парфеновна Баланцевич была солдаткой, ее муж находился в плену с польско-немецкой войны. На руках у женщины оставался шестилетний сын, а рядом с нею была старенькая мать. Ее мама посоветовала попроситься у немцев, чтобы ее оставили живой. Она рассказала им, про мужа в немецком плену. Немец спросил про паспорт, а она как раз взяла его с собой. Тогда ей приказали одеться и ждать. Она и стояла. А мимо нее на расстрел уводили соседей, родственников: сестру и мать, невестку с двумя мальчиками четырех и двух лет. Погнал их, велели раздеться. А она смотрела, как пошли туда, за кладбище. С того места, где она стояла не было видно тех рвов, куда сбрасывали убитых односельчан. Кстати, муж Евхимы Парфеновны Баланцевич, узнав о жуткой судьбе семьи и деревни, удрал из плена, стал сотрудничать с партизанами, а потом вступил в ряды Советской Армии и погиб героической смертью в борьбе с гитлеровцами. Агапе Сергиевич было в то время под сорок, и у нее было трое детей. Агапа Сергиевич рассказывала, что пришел утром муж в дом и сказал, что немцы лошадей забирают. И чтобы спасти своего коня, он взял того коня и поехал в село Купчее, на Украину. Это недалеко было за болотом. Она осталась с дочкой дома. Пришел десятник и сказал обязательно идти на собрание. Посмотрев в окно, она увидела, что все люди идут, все село. И она пошла. Пройдя немного – увидела, что загоняют на огород старосты. А там уже все на коленях стоят! А оттуда партиями гнали на кладбище. И Агапа Сергиевич попала на кладбище, увидев жуткую картину. Как каждая новая партия, пригнанная на кладбище берет свою родню и обнимаются, и уже пулеметы стоят, и трещат, трещат…Уже она и не думала, что жива останется. Но у нее дома остались два мальчика, и Агапа стала просить отпустить ее сходить за сыновьями. Ведь оставшись одни, они умрут с голоду. Пусть лучше всех вместе расстреляют. Немец дал ей патруль и отправил за мальчишками. Она пошла в село, а там замоталась, сумела убежать и осталась в живых. Эти мирные люди, оказавшиеся перед дулами автоматов, искали выхода. Своих родных, которые попали в немецкий плен из польского войска, они выдавали за людей, которые как будто находятся на работе в Германии. И иногда этот прием срабатывал. Разъяренные повальным убийством, каратели вдруг отпускали кого-нибудь. Очевидно, чтоб показать и убедиться, что и они могут решать, кому умереть, а кому остаться в живых. Людей, которые были выгодными фашистам или которых готовили к отправлению в Германию, оставили на страшном старостином огороде под присмотром карателей. Сидели, долго сидели, до самого захода солнца. А немцы в это время рыскали по деревне, выводили из дворов скот. Все конфискованное зерно, инвентарь и скот были переданы управляющему государственным имением Мокраны. Маленьких детей забирали по 20 человек, матерей заставляли их распеленовывать и раздевать, а потом загоняли в выкопанную яму глубиной более метра и кидали гранаты. «Паночкі, нэ забывайтэ, нэ чепайтэ діток, — голосили, плакали обезумевшие от горя женщины. – Дзеля Господа Бога, прошу, оставтэ в жывых діток, воны ж ні в чом не віноватые…» Плач женщины оборвала автоматная очередь… Татьяна Повчелюк так и не выпустила из рук маленького двухлетнего Ванечку, прикрыв его своим телом, словно спасая мальчика от смерти. Рядом с мамой упали изрешеченные пулями тела семнадцатилетней Марии, четырнадцатилетнего Василия, двенадцатилетней Настасьи и восьмилетней Феклы. В одной семье накануне ночью родились близнецы, а утром они были убиты вместе со всеми… На место только что расстрелянных крестьян заступала новая партия. Перед казнью людей, невзирая на пол и возраст, фашисты раздевали донага. Остаться в живых удалось лишь тем, кто был полезен немцам или чьи родственники уже работали в Германии, а еще тем, кто по воле счастливого случая не был в деревне в тот злосчастный день. Расстрел начался в 9.00 и закончился в 18.00. Было уничтожено 705 человек, из них 372 женщины и 130 детей. Деревня разграблена и сожжена. В своем отчете командир 10-й роты 15-го полицейского полка Мюллер писал, что все жители деревни были захвачены и доставлены к месту сбора без особых усилий и происшествий. Хорошо помогало то, что цель собрания населению была неизвестна. Мюллер сообщал: «При проведении операции в Борках израсходовано: винтовочных патронов – 786 штук, патронов для автоматов – 2496 штук». Страшные цифры, которые больно представлять. Но это наша история, и ее необходимо помнить. О тех жестоких событиях сейчас напоминает только могила жертв фашизма. Только попав туда, прочитав надписи на памятниках, прочувствовав масштаб трагедии и увидев протяженность братских могил, ты осознаешь весь ужас тех событий, что пережила деревня и ее жители. Такие места заслуживают посещения – и нельзя, чтобы о них забывали. В дневнике фашистов, найденном после войны, было написано: «...уничтожили эти деревни потому, что они были заражены бандитами», т.е. партизанами. В деревне Борки Малоритского района в сентябре 1942-го из 814 жителей было уничтожено 705». Мария Лихван, несмотря на смертельный страх и личное горе, все же заметила тогда и запомнила на всю жизнь одно человеческое проявление среди озверевших убийц. Один немец очень сильно плакал, то выходил на улицу, то, как только начинали стрелять опять возвращался.Про того расплакавшегося немца вспоминает также Евхима Баланцевич. «…Один немец зашел до хаты и заламывал на себе руки. Так поглядит на тот народ, покачает головой, отвернется и платочком утрётся. И все это видели. И он не выстоял, вышел в сени и упал, сам упал. И тогда, как увидели его такую слабость, сразу увезли на легковой машине в Брест». Нельзя было, чтобы другие солдаты увидели это проявление жалости в лице немецкого солдата. А всем было объявлено и отмечено в отчете, что он заболел и срочно был госпитализирован. Соврал в отчете обер-лейтенант Мюллер, – оказывается, не по подозрению на желтуху был отправлен в Брест один его подчиненный. Впрочем, и солгал Мюллер без особого риска. Наивысший его начальник, Гиммлер, настаивал на том, чтобы проявления человечности называть – слабостями, значит – недомоганиями. Гиммлер хвастался сам и хвалил своих подручных за то, что они излечились от совести, как от человеческой слабости. Всё в этом документе рассказывается о нечеловеческой жестокости и неслыханном изуверстве немецко-фашистских захватчиков. И ночной «инструктаж» палачей, и наступление роты против мирной деревни Борки по всем правилам военного дела («охватил деревню клещами»), и заранее подготовленные команды могильщиков, и картина грабежа после расстрела населения – каким жутким, по-немецки педантичным расчетом веет от равнодушных строк, написанных рукой профессионального палача! Уничтожение целой деревни со всем населением — женщинами, стариками, детьми – это для него обычная работа, «действия в деревне Борки», которые измеряются не рекой крови невинных людей, не глубиной горя, причиненного мирным жителям, а расходом винтовочных и автоматных патронов. Сегодня мы произносим – Борки... Негромкое имя скромной деревушки. Но и оно вписано на страницы истории кровью ее жителей, павших от руки гитлеровских палачей. Полицейский отчет об их гибели звучит неопровержимым обвинительным актом против фашизма. Читая отчёты, где расстрелянные дети идут рядом с количеством угнанных овец и свиней, просто невозможно представить такое бесчеловечное отношение человека к человеку. Однако нужно это осознавать и помнить… Даже сегодня, через многие годы после окончания войны, Нюрнбергского процесса и огласки, казалось бы, всей возможной информации о военных преступлениях оккупантов. Во имя тех, кто навсегда остался в сожжённых деревнях – и во благо тех, кому только предстоит родиться и жить на нашей земле. Возможно, нам бы были не известны исполнители этого преступления. Но в январе 1943 года на Воронежском фронте войсками Красной Армии были захвачены документы 3-го батальона 15-го полицейского полка, в том числе «Журнал боевых действий» этого батальона. Что и позволило узнать имена этих преступников. Впоследствии документы были представлены на Нюрнбергском процессе как свидетельство бесчеловечных действий гитлеровцев на оккупированных территориях. ИЗ ОПЕРАТИВНОГО ПРИКАЗА КОМАНДИРА 3-ГО БАТАЛЬОНА 15-ГО ПОЛИЦЕЙСКОГО ПОЛКА ОБ УНИЧТОЖЕНИИ ДЕРЕВЕНЬ БОРКИ, ЗАБОЛОТЬЕ И БОРИСОВКА сентября 1942 г. Секретно 23 сентября 1942 г. батальон уничтожает расположенные в районе к северо-востоку от Мокран отравленные бандитской заразой деревни: Борки, Заболотье... Для этого выделяются: 9-я рота без взвода Фрона с подчиненным ей жандармским мотовзводом 16-го полка – в Борисовку. 10-я рота и 1/7 штабного конвоя, а также три шофера – в Борки. 11-я рота со взводом Фрона н 14 солдатами бронеавтомобильного подразделения 10-го полка – в Заболотье... 6. Начало операции: 23 сентября 1942 г. 05 час 30 мин. К 04 ч 35 мин. деревни должны быть окружены (внешнее оцепление). 7. Конфискацию поголовья скота, сельскохозяйственного инвентаря, запасов хлеба и прочего сельскохозяйственного имущества проводить соответственно моим устным указаниям. 8. Для вывоза, упоминаемого в параграфе 7 имущества рота должна организовать обоз из крестьянских подвод н подвести его на близкое расстояние к месту действия (согласно устному распоряжению). 9. Переводчики и проводники: роты самостоятельно обеспечивают себя переводчиками и проводниками (согласно устному распоряжению)... 16. Одежда – служебная форма: шинель, стальной шлем, снаряжение для атаки. 17. Вооружение: ручной пулемет, винтовки н первый комплект боеприпасов. 18. Продовольствие: самоснабжение... Подлинник подписал Голлинг. Заверил взводный вахмистр охранной полиции Хейман ОТЧЕТ КОМАНДИРА БАТАЛЬОНА ГОЛЛИНГА ОБ УНИЧТОЖЕНИИ ДЕРЕВЕНЬ Борисовка, Борки и Заболотье Батальону с подчиненными ему подразделениями и приданным 16-м жандармским мотовзводом было поручено 23 сентября 1942 г. уничтожить расположенные к северо-востоку от Мокран деревни Борисовка, Борки и Заболотье. Выделенные для данной операции силы достигли 22 сентября 1942 г. в 18 час исходных пунктов у западного выхода из Мокран и в Дивине. Операция началась 23 сентября 1942 г. рано утром окружением деревень и закончилась 27 сентября 1942 г. Операция проходила без осложнений и происшествий... Согласно приказу, деревни были сожжены. После выделения безусловно благонадежных семейств было расстреляно: в Борисовке – 169 чел., в Борках – 705 чел., в Заболотье – 289 чел. Скот, инвентарь, зерно, а также повозки и машины были конфискованы по соглашению с соответствующими районными уполномоченными по сельскому хозяйству. В Дивин и Мокраны угнано 1470 голов рогатого скота, 1108 свиней, 148 лошадей, 1225 овец... Командир батальона майор охранной полиции Голлинг ОТЧЁТ ИСПОЛНЯЮЩЕГО ОБЯЗАННОСТИ КОМАНДИРА 10-й РОТЫ ОБ УНИЧТОЖЕНИИ Д. БОРКІ С 22 ПО 26 СЕНТЯБРЯ 1942 г. 28 сентября 1942 г. 21 сентября 1942 г. рота получила задание уничтожить дер. Борки, расположенную в 7 км. к востоку от Мокран. В ночные часы того же дня взводы роты были поставлены в известность о предстоящей операции. Число автомашин было достаточным, чтобы 22 сентября погрузить и отправить к месту сбора в Мокраны все взводы и приданный взвод 9-й роты. Переезд произошел без происшествий. Выбывших из строя не было. Необходимые для предстоящей операции подводы были подготовлены заблаговременно и в назначенное время прибыли в Борки. При мобилизации подвод было выявлено несколько строптивых крестьян, которых рота потребовала наказать. Операция проходила планомерно, исключая сдвиги некоторых ее этапов во времени. Основная причина их была следующая. На карте населенный пункт Борки показан как компактно расположенное село. В действительности оказалось, что этот поселок простирается на 6-7 км в длину и ширину. Когда с рассветом это было мною установлено, я расширил оцепление с восточной стороны и организовал охват села в форме клещей при одновременном увеличении дистанции между постами. В результате мне удалось захватить и доставить к месту сбора всех жителей села без исключения. Благоприятным оказалось, что цель, для которой сгонялось население, до последнего момента была ему неизвестна. На месте сбора царило спокойствие, количество постов было сведено к минимуму, н высвободившиеся силы могли быть использованы в дальнейшем ходе операции. Команда могильщиков получила лопаты на месте расстрела, благодаря чему население оставалось в неведении о предстоящем. Незаметно установленные легкие пулеметы подавили, с самого начала поднявшуюся было, панику, когда прозвучали первые выстрелы с места расстрела, расположенного в 700 м. от села. Двое мужчин пытались бежать, но через несколько шагов упали, сраженные пулеметным огнем. Расстрел начался в 9 час 00 мин. н закончился в 18 час 00 мин. Он проходил без всяких осложнений, подготовленные мероприятия оказались весьма целесообразными. Конфискация зерна н инвентаря происходила, если не считать сдвига во времени, планомерно. Число подвод оказалось достаточным, так как количество зерна было невелико н пункты ссыпки, куда складывалось необмолоченное зерно, расположены не очень далеко. Домашняя утварь н сельскохозяйственный инвентарь были увезены с подводами с хлебом. Привожу численный итог расстрелов. Расстреляны 705 чел., из них мужчин – 203, женщин – 372, детей – 130. Количество собранного скота может быть определено лишь примерно, так как на месте пригона учета не производилось: лошадей – 45, рогатого скота – 250, телят – 65, свиней и поросят – 450, овец – 300. Из инвентаря собрано: 70 телег, 200 плугов н борон, 5 веялок, 25 соломорезок и прочий мелкий инвентарь. Все конфискованное зерно, инвентарь н скот были переданы управляющему государственного имения Мокраны. При проведении операции в Борках израсходовано: винтовочных патронов – ю 786 шт., патронов для автоматов – 2496 шт. Потерь в роте не было. Один вахмистр с подозрением на желтуху отправлен в госпиталь в Брест. Мюллер, обер-лейтенант и исполняющий обязанности командира роты.
Полный адрес:
Республика Беларусь, Брестская область, Малоритский район, д.Борки
Республика Беларусь, Брестская область, Малоритский район, д.Борки
Координаты (широта):
51.866769
51.866769
Координаты (долгота):
24.330982
24.330982
Фотографии:
:
Братская могила жертв фашистов деревни Борки
Братская могила жертв фашистов деревни Борки
О проекте
Цифровая звезда – международный исторический проект, созданный для поиска памятников Великой Отечественной войны.
Данный проект направлен на формирование духовно-нравственных, гражданских качеств личности, на развитие интереса и уважения к памятникам боевой славы, увековечившим трагические и героические события прошлого, сохранение историко-культурного наследия Беларуси.
Контакты
Центральный комитет ОО «БРСМ»г. Минск, 220030, ул. К. Маркса, 40.
(017) 371 04 64 okrckbrsm@gmail.com