Главная //
Памятники
Памятный знак Шталаг 316 г.Волковыск
Адрес:
Республика Беларусь, Гродненская обл., г.Волковыск, ул.Красноармейская.
Республика Беларусь, Гродненская обл., г.Волковыск, ул.Красноармейская.
Описание памятника:
Памятный знак открыт 5 октября 2015 г. Его называют знаком правды и памяти. На табличке у памятника надпись: "Памятный знак установлен в память о жертвах пересыльного лагеря советских военнопленных № 231 (дулага), лагеря пленных солдат и сержантов Красной Армии № 316 (шталага) и еврейского гетто в годы Великой отечественной войны".
Памятный знак открыт 5 октября 2015 г. Его называют знаком правды и памяти. На табличке у памятника надпись: "Памятный знак установлен в память о жертвах пересыльного лагеря советских военнопленных № 231 (дулага), лагеря пленных солдат и сержантов Красной Армии № 316 (шталага) и еврейского гетто в годы Великой отечественной войны".
Год возведения:
5 октября 2015 г.
5 октября 2015 г.
Исторические сведения:
От городка для военных до места для военнопленных. Своеобразный треугольник в Волковыске, который образуют улицы Красноармейская (ранее — Кашарская) и Жолудева (ранее — Колеевая), военные Вооруженных сил еще Российской империи облюбовали более ста лет назад не случайно. Хотя это место и располагалось на западной окраине города, но, в то же время, находилось в непосредственной близости от ключевых стратегических объектов. Рядом проходила железная дорога — важнейшее в то время средство сообщения, а также располагался крупнейший в регионе железнодорожный узел, который в случае возникновения опасности требовал охраны и контроля. Наконец, через Волковыск как центр большого уезда, территория которого была, по разным данным, в 3—3,5 раза больше нынешней территории района, проходили ряд крупных, в том числе почтовых, дорог. Они связывали город с Белостоком на Западе, губернским Гродно на северо-западе, Слонимом и далее Минском на востоке, Ружанами и далее Кобрином, Брестом на юге. Найдя для себя удобное место между улицами Кашарской и Колеевой, русские военные построили здесь городок, где и размещались вплоть до начала Первой мировой войны. Некоторые здания и сооружения того времени сохранились и сегодня. Как пример — красная «царская» казарма — немая свидетельница городских событий ХХ века, расположенная в восточной части бывшего военного городка. С 1920 по 1939 год здесь стояли польские войска, а именно 3-й полк конных стрелков. Позже, с конца 1939 года до начала Великой Отечественной войны, размещались части 36-й кавалерийской дивизии имени Сталина. После оккупации Волковыска войсками вермахта городок попал в руки немецких военных. Каменные и кирпичные здания в восточной его части гитлеровцы заняли сами, а западную часть городка, где размещались большой плац и рядом с ним — конюшни, огородили колючей проволокой. Разбили внутреннюю территорию на секторы-блоки, по периметру установили вышки с пулеметами и стали «заселять» внутрь солдат. Вот только не своих, а наших пленных. Не секрет, что уже в первые полтора месяца с начала войны командование вермахта планировало захватить до трех миллионов советских солдат. Частично им это удалось сделать. Так, согласно донесению группы армий «Центр» на 2 июля только в районе Белостока и Волковыска немецкими войсками было взято в плен 116 тысяч человек. Для них-то и организовывались как в Волковыске, так и в других оккупированных городах, подобные «зоны». Первоначально на огороженной территории военного городка в Волковыске расположился Дулаг № 231. Это был пересыльный лагерь, где пленных подвергали фильтрации и далее направляли в стационарные лагеря на территории Польши и Германии. По некоторым данным, только за первые два месяца существования через Дулаг-231 прошло около 13,5 тысячи человек. Охрану нес 303-й ландверный батальон. Позже к этому процессу оккупационные власти стали активно подключать полицаев из числа местных коллаборационистов. Затем, по мере продвижения фронта на восток, надобность в пересыльном лагере в Волковыске отпала. Дулаги стали организовывать в новых местах, ближе к фронту. А вот необходимость в стационарных лагерях увеличилась, пленных необходимо было где-то содержать. Несмотря на бесчеловечные условия содержания, созданные (а лучше сказать не созданные) в лагерях гитлеровцами, о них расскажем чуть позже, и высокую смертность среди военнопленных, поток новых захваченных солдат и офицеров пока еще не иссякал. Поэтому к концу 1941 года Дулаг-231 реорганизуется в Шталаг-316, который просуществовал в нашем городе с января по июль 1942 года. Шталаг, в отличие от дулага, не выполнял пересыльных функций, а был местом постоянного содержания для военнопленных рядового и сержантского состава. Для содержания офицеров создавались отдельные лагеря — офлаги. По данным польского историка Зигмунта Легца, в феврале 1942 года в Шталаге-316 пребывало 5 414 советских военнопленных, а двумя месяцами позднее их осталось 2 087. 1 июля насчитывалось уже 846 пленных, что стало поводом для ликвидации лагеря. Выживших перевезли большей частью в Шталаг города Белостока, который и перенял Волковысскую нумерацию — № 316. Такая вот печальная статистика. И это при том, что установить количество умерших ранее, особенно во время зимы 1941—1942 годов, пока не удалось и, вероятнее всего, не удастся. Хотя по свидетельствам узников-очевидцев смертность в то время была самой высокой. Поэтому сегодня можно лишь сказать, что цифра эта состоит, по меньшей мере, из нескольких тысяч погибших ребят — солдат и сержантов Красной Армии. Отчего же умирали эти молодые мужчины, в основном 20—25 лет от роду, находясь, казалось бы, в расцвете сил? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, остановимся на некоторых фактах условий их содержания. Представьте себе, что на территории за памятным знаком, у которого вы стоите, частично в конюшнях, частично под открытым небом находятся от 5 до 10 тысяч человек взрослых одновременно. Среди них много раненых, которым никто не оказывает медицинскую помощь, их раны не обрабатывают. Лазарета и бань нет. Находятся пленные здесь днем и ночью, в жару и в холод, в дождь и в сухую погоду. Переодеться не во что, вся их одежда на них, на ногах вместо сапог — выданные деревянные колодки. Разговаривать, быстро передвигаться, подходить к ограждению нельзя. В наказание в лучшем случае — побои, в худшем — смерть на месте. Кормили пленных один раз в день, а ежедневный рацион состоял из 250 граммов хлеба и 800 граммов похлебки. Да и то, под словом «хлеб» понимался некий выпеченный концентрат, состоящий из деревянных опилок, мякины (это остатки колосьев, стеблей и других отходов, образующихся при молотьбе зерновых и бобовых культур, которые употребляли на корм скоту), а также костной муки (перемолотые кости скота) и муки картофельной (высушенный и размолотый картофель). Похлебка, а лучше сказать баланда, в свою очередь, представляла собой жидкий «суп», который варили из брюквы и картофеля. Причем, ни брюкву, ни картофель никогда не мыли, а прямо из бурта вместе с соломой, подгнившими овощами и грязью бросали в котел. Такое вот ежедневное меню. Не стоит забывать также, что при выдаче дневной нормы ни о какой посуде и столовых принадлежностях речь не шла. Есть у пленного котелок — повезло, нет — подставляй пилотку, не сделал этого — ничего не получишь. Если что-то осталось в котле, то это не пропадет, скормят пленным завтра… Вот вкратце лишь несколько фактов из истории плена. Как их расценивать, как они сочетаются с элементарными нормами морали, — делать выводы вам, уважаемые читатели. Подводя итог сказанному, отмечу лишь, что скученность и антисанитария неизбежно привели к эпидемиям дизентерии, а затем и сыпного тифа — инфекционного заболевания, которое передавалось от больного человека здоровому через укус вши. Во время такой эпидемии летальность составляла до половины заболевших. В свою очередь отсутствие медикаментов, голод и холод, бесконтрольное применение оружия охраной через побои, а также ежедневные принудительные работы на разных объектах по разбору завалов, ремонту дорог и т. д. приводили к еще большой смертности среди пленных. Особенно тяжелой, как отмечалось выше, была первая военная зима. Часть пленных поместилась в конюшнях, где были установлены трехуровневые дощатые голые нары. Тем же, кто остался под открытым небом, администрация шталага позволила собственноручно, без применения какой-либо техники, выкопать большие землянки, в каждой из которых укрылось от 250 до 500 человек. Ни о каком отоплении либо теплых вещах речи не шло. Сочувствовала ли охрана своим заключенным, жалела ли их, пробовали ли помочь? Нет, не сочувствовала, не жалела, не пробовала и даже не пыталась. В отличие от пленных они жили обычной жизнью, нормально питались и хорошо спали. И настроение у них, судя по фотографии, сделанной в Волковыске в феврале 1942 года, было неплохим. Итак, Шталаг-316 в Волковыске был ликвидирован летом 1942 года. Но место, где он располагался, надолго не опустело. Оно уже было предназначено для новых «постояльцев», появившихся здесь в ходе, говоря языком немецких документов, «окончательного решения еврейского вопроса» на наших землях.По данным Государственного архива общественных объединений Гродненской области накануне Великой Отечественной войны в Волковысском районе проживало 7 180 евреев, из них более 5 тысяч — в городе. Хотя по другим данным эти цифры могли быть гораздо выше. С 22 июня до захвата Волковыска немецкая авиация подвергла районный центр массированной бомбардировке: бомбили железнодорожный узел, военные объекты, а также городской центр, здания органов власти. Досталось и жилым районам, в том числе еврейским. Сколько сотен человек были погребены под завалами — неизвестно. Одним словом, досталось всем. Учитывая, что немецкая армия в первые дни войны стремительно наступала, организовать массовую эвакуацию имущества и местного населения советским органам власти в Волковысском районе не удалось. Поэтому даже те, кто хотел либо пробовал уехать, а среди них было много евреев, которые знали, как относятся к ним фашисты, были вынуждены остаться либо вернуться к насиженным местам. Селились и жили люди в полуразрушенном городе там, где могли. Обживали уцелевшие дома, устраивались в сараях, приспосабливали для жилья подвалы, а некоторые даже копали землянки. В начале июля 1941 года все еврейское население было зарегистрировано оккупационными властями. По приказу последних для местных жителей еврейской национальности вводились особые правила. Все они должны были носить на правой руке желтые повязки, на верхней одежде спереди и сзади иметь звезду Давида. Дома, где они проживали, должны были быть помечены желтыми кругами или звездами. Евреям было запрещено ходить по тротуарам, покупать некоторые продукты питания, например мясо. Все трудоспособные члены диаспоры должны были ходить на работы по расчистке города. Для устрашения местного населения уже на 4-й день оккупации немцы схватили по предварительно составленному списку и расстреляли 200 евреев. Такие «акции» впоследствии проводились еще не единожды. Только с сентября по декабрь 1941 года в район урочища «Пороховня» было вывезено на машинах и расстреляно несколько сот мирных жителей. 31 октября 1942 года в городе немецкими властями был издан приказ о сдаче евреями «лишней одежды и обуви». На следующий день гитлеровцы объявили, что еврейское население будет эвакуировано. Для этого им было дано следующее предписание: 2 ноября собраться, взять с собой запас еды на два дня, дома закрыть, ключи сдать в гестапо. Тех, кто не подчинится, ждал расстрел. Ноябрьским утром всех выживших за полтора года оккупации построили в колонну и под охраной полицаев повели в сторону бывшего шталага, а теперь гетто. Имущество смертников впоследствии было разграблено, лучшее отправлено специальным транспортом в Германию в «Немецкий военный фонд». В эти же дни конца октября—начала ноября помимо жителей Волковыска в гетто были согнаны и евреи всех окрестных местечек: Росси, Волпы, Мостов, Песок, Зельвы, Изабелина, Ружан, Лысково, Порозово, Свислочи, Яловки и Мстибово. Всего более 10 тысяч человек. О том, как это происходило в местечках, узнаем из дошедших до нас свидетельских показаний очевидцев тех событий. Так, для жителей Песок (сегодня — Мостовский район) свое гетто было организовано уже летом 1942 года. К осени в него собрали всех евреев близлежащих населенных пунктов, доставили также 360 человек из Мостов. А в начале ноября погрузили всех, кто мог передвигаться (около 2 тысяч человек), на 300 подвод и отправили в Волковыск. Слабых, больных, а также немощных стариков с собой не взяли, сообщив остальным, что их будут перевозить отдельно. На самом деле после того, как еврейская колонна покинула Пески, полицаи собрали этих людей в дом возле еврейского кладбища и подожгли. Когда огонь разгорелся, а крики, доносящиеся изнутри, прекратились, к дому на кровати принесли еще одну еврейскую женщину, не способную передвигаться. Пламя было уже сильным, и внести в дом ее не смогли. Тогда полицаи поставили кровать рядом с тлеющей стеной. Женщина сгорела заживо. Еще один полицай повалил на землю другую еврейку, затем потащил ее к пожарищу и сунул в горевший дом… Подобным, как в Песках, образом 2 ноября проходило перемещение евреев Волпы нашего района. После его завершения 60 оставшихся евреев на местном еврейском кладбище расстреляли… Аналогично выдворяли иудеев и из других местечек бывшего Волковысского уезда. В гетто доставленных сюда евреев расселили в землянках, тех самых, которые были выкопаны руками советских военнопленных зимой 1941 года. Размеры землянок составляли 50 м в длину, 10 м в ширину и 3 м в глубину. Вдоль стен, как когда-то и в конюшнях, были установлены трехуровневые нары, а посередине — стол со скамейками. В одну такую землянку немцы направляли порядка 500 человек. Причем, жителей разных местечек в одну землянку не размещали. В каждой секции-блоке, которые сохранились со времен дулага и шталага, находилось по несколько землянок. На одну такую секцию приходилось два крана с водой для питья. Бани так и не было предусмотрено. В общем, условия содержания по сравнению с 1941—1-й половиной 1942 года остались прежними. Вот только дневной рацион был уменьшен. «Хлеба» (помним, из чего он был сделан) стали выдавать по 170 граммов, зато «супа» аж по целому литру. В первые же дни после переселения евреям было объявлено, что они проведут в гетто не более шести недель, после чего их отправят на работу в Германию. Однако и это время, проведенное в нечеловеческих условиях, тянулось, словно годы. Вскоре началась эпидемия тифа, ведь вшей после ликвидации Шталага-316 никто не травил и не собирался. Люди стали умирать, ежедневно по несколько десятков человек, в том числе маленькие дети. Умерших с территории гетто даже не стали вывозить, а хоронили рядом — в 200 метрах от землянок. Некоторые узники совершали побеги. Всего за неполных 2 месяца существования Волковысского пересыльного гетто бежало около 200 человек. Некоторые из них дожили до окончания войны. В конце ноября 1942 года немецкой администрацией было объявлено, что узники будут-таки вывозиться на работу в Германию. Через 2 дня евреи из Ружан были отправлены в Освенцим (по-немецки Аушвиц) — самый крупный комплекс лагерей смерти, расположенный в 60 километрах к западу от Кракова. «Особенностью» это лагеря было то, что 70% вновь прибывших в лагерь узников в течение первых нескольких часов отправлялись якобы на дезинфекцию в большие душевые. На самом деле это были газовые камеры, в которых в день приезда погибали, в первую очередь, старики, женщины и дети. Через 3 дня такая же участь постигла евреев Зельвы, Мостов, Песок, Яловки, Мстибово. Всего за эти дни было вывезено около 5 тысяч человек. В начале декабря отправки «на работу в Германию» продолжились. Самые многочисленные транспорты с евреями были отправлены с платформы железнодорожного узла Волковыск-Центральный со стороны улиц Путейной и Петрашевцы с 6 по 8 декабря 1942 года. Их путь лежал частично в Аушвиц, а частично в Треблинку — второй по величине лагерь смерти, расположенный к северо-востоку от Варшавы, где людей также травили в газовых камерах под видом душевых выхлопами от работающего тяжелого танка. После акций конца ноября—начала декабря в гетто осталось около 1,8 тысячи человек. Однако эпидемии тифа и дизентерии привели к тому, что к концу января 1943 года здесь осталось в живых 600 евреев, которых 26—27 января погрузили в вагоны и отправили в Аушвиц-Освенцим. Выжили из них единицы. А всего от минимум 5-тысячного еврейского населения довоенного Волковыска после войны в живых осталось около 40 человек. В большинстве из перечисленных выше местечек их не осталось вовсе, осталась только память… Выводы делайте сами. Справедливости ради стоит отметить, что после ликвидации Волковысского пересыльного гетто его территория через полтора года будет использована в третий раз. Однако теперь в землянках ютились не мирные жители Волковыска и окружных местечек, не молодые ребята — солдаты и сержанты Красной Армии со всех концов Советского Союза, а пленные немецкие солдаты. И хотя условия их содержания не шли ни в какое сравнение с условиями 2—3-летней давности (их нормально кормили, одевали, лечили и т. д.), но все же есть некая историческая справедливость в том, что и солдаты вермахта тоже прочувствовали на себе, что такое плен. А с другой стороны, боясь гнева победителей, узнали, что такое истинный гуманизм советского человека. К 1947 году большинство пленных было отпущено домой. Постояв у памятного знака, посвященного безвинным жертвам концлагерей и гетто, находившихся на этой территории в годы Великой Отечественной войны, вернемся к улице Красноармейской, повернем направо и отправимся на восток к улице Жолудева.
От городка для военных до места для военнопленных. Своеобразный треугольник в Волковыске, который образуют улицы Красноармейская (ранее — Кашарская) и Жолудева (ранее — Колеевая), военные Вооруженных сил еще Российской империи облюбовали более ста лет назад не случайно. Хотя это место и располагалось на западной окраине города, но, в то же время, находилось в непосредственной близости от ключевых стратегических объектов. Рядом проходила железная дорога — важнейшее в то время средство сообщения, а также располагался крупнейший в регионе железнодорожный узел, который в случае возникновения опасности требовал охраны и контроля. Наконец, через Волковыск как центр большого уезда, территория которого была, по разным данным, в 3—3,5 раза больше нынешней территории района, проходили ряд крупных, в том числе почтовых, дорог. Они связывали город с Белостоком на Западе, губернским Гродно на северо-западе, Слонимом и далее Минском на востоке, Ружанами и далее Кобрином, Брестом на юге. Найдя для себя удобное место между улицами Кашарской и Колеевой, русские военные построили здесь городок, где и размещались вплоть до начала Первой мировой войны. Некоторые здания и сооружения того времени сохранились и сегодня. Как пример — красная «царская» казарма — немая свидетельница городских событий ХХ века, расположенная в восточной части бывшего военного городка. С 1920 по 1939 год здесь стояли польские войска, а именно 3-й полк конных стрелков. Позже, с конца 1939 года до начала Великой Отечественной войны, размещались части 36-й кавалерийской дивизии имени Сталина. После оккупации Волковыска войсками вермахта городок попал в руки немецких военных. Каменные и кирпичные здания в восточной его части гитлеровцы заняли сами, а западную часть городка, где размещались большой плац и рядом с ним — конюшни, огородили колючей проволокой. Разбили внутреннюю территорию на секторы-блоки, по периметру установили вышки с пулеметами и стали «заселять» внутрь солдат. Вот только не своих, а наших пленных. Не секрет, что уже в первые полтора месяца с начала войны командование вермахта планировало захватить до трех миллионов советских солдат. Частично им это удалось сделать. Так, согласно донесению группы армий «Центр» на 2 июля только в районе Белостока и Волковыска немецкими войсками было взято в плен 116 тысяч человек. Для них-то и организовывались как в Волковыске, так и в других оккупированных городах, подобные «зоны». Первоначально на огороженной территории военного городка в Волковыске расположился Дулаг № 231. Это был пересыльный лагерь, где пленных подвергали фильтрации и далее направляли в стационарные лагеря на территории Польши и Германии. По некоторым данным, только за первые два месяца существования через Дулаг-231 прошло около 13,5 тысячи человек. Охрану нес 303-й ландверный батальон. Позже к этому процессу оккупационные власти стали активно подключать полицаев из числа местных коллаборационистов. Затем, по мере продвижения фронта на восток, надобность в пересыльном лагере в Волковыске отпала. Дулаги стали организовывать в новых местах, ближе к фронту. А вот необходимость в стационарных лагерях увеличилась, пленных необходимо было где-то содержать. Несмотря на бесчеловечные условия содержания, созданные (а лучше сказать не созданные) в лагерях гитлеровцами, о них расскажем чуть позже, и высокую смертность среди военнопленных, поток новых захваченных солдат и офицеров пока еще не иссякал. Поэтому к концу 1941 года Дулаг-231 реорганизуется в Шталаг-316, который просуществовал в нашем городе с января по июль 1942 года. Шталаг, в отличие от дулага, не выполнял пересыльных функций, а был местом постоянного содержания для военнопленных рядового и сержантского состава. Для содержания офицеров создавались отдельные лагеря — офлаги. По данным польского историка Зигмунта Легца, в феврале 1942 года в Шталаге-316 пребывало 5 414 советских военнопленных, а двумя месяцами позднее их осталось 2 087. 1 июля насчитывалось уже 846 пленных, что стало поводом для ликвидации лагеря. Выживших перевезли большей частью в Шталаг города Белостока, который и перенял Волковысскую нумерацию — № 316. Такая вот печальная статистика. И это при том, что установить количество умерших ранее, особенно во время зимы 1941—1942 годов, пока не удалось и, вероятнее всего, не удастся. Хотя по свидетельствам узников-очевидцев смертность в то время была самой высокой. Поэтому сегодня можно лишь сказать, что цифра эта состоит, по меньшей мере, из нескольких тысяч погибших ребят — солдат и сержантов Красной Армии. Отчего же умирали эти молодые мужчины, в основном 20—25 лет от роду, находясь, казалось бы, в расцвете сил? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, остановимся на некоторых фактах условий их содержания. Представьте себе, что на территории за памятным знаком, у которого вы стоите, частично в конюшнях, частично под открытым небом находятся от 5 до 10 тысяч человек взрослых одновременно. Среди них много раненых, которым никто не оказывает медицинскую помощь, их раны не обрабатывают. Лазарета и бань нет. Находятся пленные здесь днем и ночью, в жару и в холод, в дождь и в сухую погоду. Переодеться не во что, вся их одежда на них, на ногах вместо сапог — выданные деревянные колодки. Разговаривать, быстро передвигаться, подходить к ограждению нельзя. В наказание в лучшем случае — побои, в худшем — смерть на месте. Кормили пленных один раз в день, а ежедневный рацион состоял из 250 граммов хлеба и 800 граммов похлебки. Да и то, под словом «хлеб» понимался некий выпеченный концентрат, состоящий из деревянных опилок, мякины (это остатки колосьев, стеблей и других отходов, образующихся при молотьбе зерновых и бобовых культур, которые употребляли на корм скоту), а также костной муки (перемолотые кости скота) и муки картофельной (высушенный и размолотый картофель). Похлебка, а лучше сказать баланда, в свою очередь, представляла собой жидкий «суп», который варили из брюквы и картофеля. Причем, ни брюкву, ни картофель никогда не мыли, а прямо из бурта вместе с соломой, подгнившими овощами и грязью бросали в котел. Такое вот ежедневное меню. Не стоит забывать также, что при выдаче дневной нормы ни о какой посуде и столовых принадлежностях речь не шла. Есть у пленного котелок — повезло, нет — подставляй пилотку, не сделал этого — ничего не получишь. Если что-то осталось в котле, то это не пропадет, скормят пленным завтра… Вот вкратце лишь несколько фактов из истории плена. Как их расценивать, как они сочетаются с элементарными нормами морали, — делать выводы вам, уважаемые читатели. Подводя итог сказанному, отмечу лишь, что скученность и антисанитария неизбежно привели к эпидемиям дизентерии, а затем и сыпного тифа — инфекционного заболевания, которое передавалось от больного человека здоровому через укус вши. Во время такой эпидемии летальность составляла до половины заболевших. В свою очередь отсутствие медикаментов, голод и холод, бесконтрольное применение оружия охраной через побои, а также ежедневные принудительные работы на разных объектах по разбору завалов, ремонту дорог и т. д. приводили к еще большой смертности среди пленных. Особенно тяжелой, как отмечалось выше, была первая военная зима. Часть пленных поместилась в конюшнях, где были установлены трехуровневые дощатые голые нары. Тем же, кто остался под открытым небом, администрация шталага позволила собственноручно, без применения какой-либо техники, выкопать большие землянки, в каждой из которых укрылось от 250 до 500 человек. Ни о каком отоплении либо теплых вещах речи не шло. Сочувствовала ли охрана своим заключенным, жалела ли их, пробовали ли помочь? Нет, не сочувствовала, не жалела, не пробовала и даже не пыталась. В отличие от пленных они жили обычной жизнью, нормально питались и хорошо спали. И настроение у них, судя по фотографии, сделанной в Волковыске в феврале 1942 года, было неплохим. Итак, Шталаг-316 в Волковыске был ликвидирован летом 1942 года. Но место, где он располагался, надолго не опустело. Оно уже было предназначено для новых «постояльцев», появившихся здесь в ходе, говоря языком немецких документов, «окончательного решения еврейского вопроса» на наших землях.По данным Государственного архива общественных объединений Гродненской области накануне Великой Отечественной войны в Волковысском районе проживало 7 180 евреев, из них более 5 тысяч — в городе. Хотя по другим данным эти цифры могли быть гораздо выше. С 22 июня до захвата Волковыска немецкая авиация подвергла районный центр массированной бомбардировке: бомбили железнодорожный узел, военные объекты, а также городской центр, здания органов власти. Досталось и жилым районам, в том числе еврейским. Сколько сотен человек были погребены под завалами — неизвестно. Одним словом, досталось всем. Учитывая, что немецкая армия в первые дни войны стремительно наступала, организовать массовую эвакуацию имущества и местного населения советским органам власти в Волковысском районе не удалось. Поэтому даже те, кто хотел либо пробовал уехать, а среди них было много евреев, которые знали, как относятся к ним фашисты, были вынуждены остаться либо вернуться к насиженным местам. Селились и жили люди в полуразрушенном городе там, где могли. Обживали уцелевшие дома, устраивались в сараях, приспосабливали для жилья подвалы, а некоторые даже копали землянки. В начале июля 1941 года все еврейское население было зарегистрировано оккупационными властями. По приказу последних для местных жителей еврейской национальности вводились особые правила. Все они должны были носить на правой руке желтые повязки, на верхней одежде спереди и сзади иметь звезду Давида. Дома, где они проживали, должны были быть помечены желтыми кругами или звездами. Евреям было запрещено ходить по тротуарам, покупать некоторые продукты питания, например мясо. Все трудоспособные члены диаспоры должны были ходить на работы по расчистке города. Для устрашения местного населения уже на 4-й день оккупации немцы схватили по предварительно составленному списку и расстреляли 200 евреев. Такие «акции» впоследствии проводились еще не единожды. Только с сентября по декабрь 1941 года в район урочища «Пороховня» было вывезено на машинах и расстреляно несколько сот мирных жителей. 31 октября 1942 года в городе немецкими властями был издан приказ о сдаче евреями «лишней одежды и обуви». На следующий день гитлеровцы объявили, что еврейское население будет эвакуировано. Для этого им было дано следующее предписание: 2 ноября собраться, взять с собой запас еды на два дня, дома закрыть, ключи сдать в гестапо. Тех, кто не подчинится, ждал расстрел. Ноябрьским утром всех выживших за полтора года оккупации построили в колонну и под охраной полицаев повели в сторону бывшего шталага, а теперь гетто. Имущество смертников впоследствии было разграблено, лучшее отправлено специальным транспортом в Германию в «Немецкий военный фонд». В эти же дни конца октября—начала ноября помимо жителей Волковыска в гетто были согнаны и евреи всех окрестных местечек: Росси, Волпы, Мостов, Песок, Зельвы, Изабелина, Ружан, Лысково, Порозово, Свислочи, Яловки и Мстибово. Всего более 10 тысяч человек. О том, как это происходило в местечках, узнаем из дошедших до нас свидетельских показаний очевидцев тех событий. Так, для жителей Песок (сегодня — Мостовский район) свое гетто было организовано уже летом 1942 года. К осени в него собрали всех евреев близлежащих населенных пунктов, доставили также 360 человек из Мостов. А в начале ноября погрузили всех, кто мог передвигаться (около 2 тысяч человек), на 300 подвод и отправили в Волковыск. Слабых, больных, а также немощных стариков с собой не взяли, сообщив остальным, что их будут перевозить отдельно. На самом деле после того, как еврейская колонна покинула Пески, полицаи собрали этих людей в дом возле еврейского кладбища и подожгли. Когда огонь разгорелся, а крики, доносящиеся изнутри, прекратились, к дому на кровати принесли еще одну еврейскую женщину, не способную передвигаться. Пламя было уже сильным, и внести в дом ее не смогли. Тогда полицаи поставили кровать рядом с тлеющей стеной. Женщина сгорела заживо. Еще один полицай повалил на землю другую еврейку, затем потащил ее к пожарищу и сунул в горевший дом… Подобным, как в Песках, образом 2 ноября проходило перемещение евреев Волпы нашего района. После его завершения 60 оставшихся евреев на местном еврейском кладбище расстреляли… Аналогично выдворяли иудеев и из других местечек бывшего Волковысского уезда. В гетто доставленных сюда евреев расселили в землянках, тех самых, которые были выкопаны руками советских военнопленных зимой 1941 года. Размеры землянок составляли 50 м в длину, 10 м в ширину и 3 м в глубину. Вдоль стен, как когда-то и в конюшнях, были установлены трехуровневые нары, а посередине — стол со скамейками. В одну такую землянку немцы направляли порядка 500 человек. Причем, жителей разных местечек в одну землянку не размещали. В каждой секции-блоке, которые сохранились со времен дулага и шталага, находилось по несколько землянок. На одну такую секцию приходилось два крана с водой для питья. Бани так и не было предусмотрено. В общем, условия содержания по сравнению с 1941—1-й половиной 1942 года остались прежними. Вот только дневной рацион был уменьшен. «Хлеба» (помним, из чего он был сделан) стали выдавать по 170 граммов, зато «супа» аж по целому литру. В первые же дни после переселения евреям было объявлено, что они проведут в гетто не более шести недель, после чего их отправят на работу в Германию. Однако и это время, проведенное в нечеловеческих условиях, тянулось, словно годы. Вскоре началась эпидемия тифа, ведь вшей после ликвидации Шталага-316 никто не травил и не собирался. Люди стали умирать, ежедневно по несколько десятков человек, в том числе маленькие дети. Умерших с территории гетто даже не стали вывозить, а хоронили рядом — в 200 метрах от землянок. Некоторые узники совершали побеги. Всего за неполных 2 месяца существования Волковысского пересыльного гетто бежало около 200 человек. Некоторые из них дожили до окончания войны. В конце ноября 1942 года немецкой администрацией было объявлено, что узники будут-таки вывозиться на работу в Германию. Через 2 дня евреи из Ружан были отправлены в Освенцим (по-немецки Аушвиц) — самый крупный комплекс лагерей смерти, расположенный в 60 километрах к западу от Кракова. «Особенностью» это лагеря было то, что 70% вновь прибывших в лагерь узников в течение первых нескольких часов отправлялись якобы на дезинфекцию в большие душевые. На самом деле это были газовые камеры, в которых в день приезда погибали, в первую очередь, старики, женщины и дети. Через 3 дня такая же участь постигла евреев Зельвы, Мостов, Песок, Яловки, Мстибово. Всего за эти дни было вывезено около 5 тысяч человек. В начале декабря отправки «на работу в Германию» продолжились. Самые многочисленные транспорты с евреями были отправлены с платформы железнодорожного узла Волковыск-Центральный со стороны улиц Путейной и Петрашевцы с 6 по 8 декабря 1942 года. Их путь лежал частично в Аушвиц, а частично в Треблинку — второй по величине лагерь смерти, расположенный к северо-востоку от Варшавы, где людей также травили в газовых камерах под видом душевых выхлопами от работающего тяжелого танка. После акций конца ноября—начала декабря в гетто осталось около 1,8 тысячи человек. Однако эпидемии тифа и дизентерии привели к тому, что к концу января 1943 года здесь осталось в живых 600 евреев, которых 26—27 января погрузили в вагоны и отправили в Аушвиц-Освенцим. Выжили из них единицы. А всего от минимум 5-тысячного еврейского населения довоенного Волковыска после войны в живых осталось около 40 человек. В большинстве из перечисленных выше местечек их не осталось вовсе, осталась только память… Выводы делайте сами. Справедливости ради стоит отметить, что после ликвидации Волковысского пересыльного гетто его территория через полтора года будет использована в третий раз. Однако теперь в землянках ютились не мирные жители Волковыска и окружных местечек, не молодые ребята — солдаты и сержанты Красной Армии со всех концов Советского Союза, а пленные немецкие солдаты. И хотя условия их содержания не шли ни в какое сравнение с условиями 2—3-летней давности (их нормально кормили, одевали, лечили и т. д.), но все же есть некая историческая справедливость в том, что и солдаты вермахта тоже прочувствовали на себе, что такое плен. А с другой стороны, боясь гнева победителей, узнали, что такое истинный гуманизм советского человека. К 1947 году большинство пленных было отпущено домой. Постояв у памятного знака, посвященного безвинным жертвам концлагерей и гетто, находившихся на этой территории в годы Великой Отечественной войны, вернемся к улице Красноармейской, повернем направо и отправимся на восток к улице Жолудева.
Полный адрес:
Республика Беларусь, Гродненская обл., г.Волковыск, ул.Красноармейская.
Республика Беларусь, Гродненская обл., г.Волковыск, ул.Красноармейская.
Координаты (широта):
53.197479
53.197479
Координаты (долгота):
24.421734
24.421734
Фотографии:
:
Памятный знак Шталаг 316 г.Волковыск
Памятный знак Шталаг 316 г.Волковыск
О проекте
Цифровая звезда – международный исторический проект, созданный для поиска памятников Великой Отечественной войны.
Данный проект направлен на формирование духовно-нравственных, гражданских качеств личности, на развитие интереса и уважения к памятникам боевой славы, увековечившим трагические и героические события прошлого, сохранение историко-культурного наследия Беларуси.
Контакты
Центральный комитет ОО «БРСМ»г. Минск, 220030, ул. К. Маркса, 40.
(017) 371 04 64 okrckbrsm@gmail.com